Если бы не пандемия, ноябрь и декабрь прошлого года в семье Гординых были бы полны литературных вечеров, встреч, праздничных застолий и поздравлений. 24 ноября Наталии Леонидовне Рахмановой исполнилось 90, а 23 декабря ее мужу — Якову Аркадьевичу Гордину, историку, редактору журнала «Звезда» — 85. Все это пришлось отложить до лучших времен.
Интервью в масках — примета времени. Мы сидим в полной книг комнате за накрытым чайным столом, на максимальном расстоянии друг от друга. Наталия Леонидовна рассказывает о своем детстве на Васильевском острове, чуть позже к нам присоединяется Яков Аркадьевич. И слушая их, совершенно забываешь, какой на дворе век.
Ленинград — Котельнич — Ленинград
«Родилась я в Ленинграде в 1930 году, жили мы в коммунальной квартире на Васильевском, — говорит Наталия Леонидовна. — Сосед сильно пил и когда шел с работы от Среднего проспекта по 4-й линии Васильевского, то летом громко пел — было слышно с улицы.
Комната бабушки была огромной — сорок метров, там жили бабушка, тетушка и я, а в конце длинного коридора была еще одна комната — прибежище мамы с папой. У бабушки на мраморных подоконниках можно было лежать и смотреть в большие окна. Приходили гости, приезжали родственники — спали за ширмами на раскладушке».
Наташа помнит, как снова разрешили новогодние елки. Как зажгли свечи. Традиция настоящих свечей на новогодней елке в семье сохранилась.
Война для Наташи началась в поселке Комарово. На даче услышала речь Молотова. Поехали в эвакуацию, осели в Котельниче, где жили родители отца.
«Папа, тетушка, бабушка остались в Ленинграде, — вспоминает Наталия Леонидовна. — Отец был военным корреспондентом, а мы в Котельниче получали от родных краткие письма и не понимали, каково в Ленинграде, мы даже представить не могли, что происходило там».
КСТАТИ
Мама Наталии Леонидовны Татьяна Леонтьевна Петерсон — внучка архитектора Леопольда Петерсона, строившего в конце XIX века в Петербурге дома и фабрики, а также руководившего отделкой нескольких знаменитых особняков, включая особняк Половцева. Отец Леонид Николаевич Рахманов родился в Котельниче Вятской губернии. Учился в ЛЭТИ, работал на Волховстрое. В 1920-е годы начал писать и публиковаться. Как он сам считал, от ареста в 37-м году спас вышедший за год до того фильм «Депутат Балтики» по его сценарию. Написанная на основе сценария пьеса «Беспокойная старость» была поставлена почти в 400 театрах, включая БДТ и МХАТ. Леонид Рахманов служил фронтовым корреспондентом в финской и Великой Отечественной войне. Позднее стал писать прозу и сценарии, работал на Ленфильме, возглавлял Центральное литературное объединение при Союзе писателей.
Наталия Леонидовна говорит, что ей стало стыдно, когда она увидела тетю и бабушку — мамину сестру и маму, добравшихся до Котельнича в 1942 году, — их удалось эвакуировать. «Я испытала ужас от увиденного, а потом ужас стыда, — вспоминает Наталия Леонидовна. — Я в тот день каталась на лыжах на реке Вятке, и мне с берега стали махать и кричать: «Твои приехали!» И я побежала и увидела бабушку и тетушку: они страшно выглядели, меня поразило, что их лица были черны от копоти, которая въелась в кожу».
В феврале 1944-го Наташа с мамой уехала в Москву, где к тому времени работал Леонид Рахманов. Поезд шел битком набитый, Наташа сидела всю ночь на чемодане, в вагон было просто не войти. Летом Рахмановы приехали из Москвы в Ленинград, в ту же коммуналку на Васильевском. Город был пустым, всюду пробивалась трава, она радостно зеленела среди мощенных булыжником линий Васильевского острова. Напротив дома был тенистый сад психиатрической больницы Балинского (нынешней Городской наркологической больницы. — Прим. ред.) — дивный, большой, в нем пели птицы и сумасшедшие люди. Так началась новая городская жизнь.
Дом Адамини
Семья Леонида Рахманова переехала с Васильевского острова на Марсово поле — в знаменитый прекрасный Дом Адамини в 1950 году. В дом в войну попала бомба, так вот эту разбомбленную часть отстроили заново и там дали десять квартир ленинградским писателям и десять — архитекторам. Теперь на Доме Адамини множество мемориальных досок, в том числе и Леониду Рахманову.
Рахманова, члена редколлегии журнала «Ленинград», после ждановского постановления «О журналах "Звезда" и "Ленинград"» уволили, и тогда Николай Акимов пригласил его заведовать литературной частью Театра Комедии. Квартира в Доме Адамини была открыта для друзей — здесь бывали писательница Екатерина Боронина (в том же 1950 году арестованная) с мужем — писателем и переводчиком Сергеем Хмельницким, Евгений Шварц, Алексей Пантелеев (писатель Л. Пантелеев. — Прим. ред.) и многие, многие другие. Когда здесь поселится ставший мужем Наташи Рахмановой Яков Гордин, сюда приходил Иосиф Бродский.
Филфак и литературный перевод
После школы Наташа поступила на филологический факультет Ленинградского университета, на английское отделение, хотя английского не знала. В школе был немецкий, который Наташа не любила, но знала неплохо, даже читала Андерсена на немецком. А в детстве был французский, когда «бывшая француженка» Изабелла Антоновна занималась с тремя девочками из интеллигентных ленинградских семей. Английский же возник потому, что в тот год не было набора на скандинавское отделение, куда Наташа мечтала поступить, полюбив романы Сигрид Унсет.
После Университета дорога была в школу учителем английского, но Наташа с ужасом думала о том, что надо «выступать перед аудиторией». В общем, в школу совершенно не хотелось. И ехать куда-то далеко тоже. Летом в Коктебеле Наташа познакомилась со знаменитым фантастом Иваном Ефремовым и с его семьей. Он и предложил выход — переводы: «Я вам буду присылать научную фантастику». В 1957 году в журнале «Знание — сила» вышел рассказ Клиффорда Саймака «Однажды на Меркурии» в переводе Наталии Рахмановой. С тех пор много поколений читали эти строки по-русски, на бумаге, а теперь в Сети: «Старый Крипи сидел в комнате управления и с увлечением извлекал из своей скрипки пронзительные звуки. На опаленной солнцем равнине, вокруг Меркурианского Силового Центра, Цветные Шары, подхватив мысли Крипи, приняли форму земных холмов и мерно покачивались в танце. Сидя в холодильнике, кошка Матильда сердито смотрела на пластины замороженного мяса, висевшие у нее над головой, и нежно мяукала…»
В 1956–57 годах в Доме писателя начали работу семинары для молодых переводчиков, руководили семинарами люди прекрасно образованные, петербуржцы по духу, наследовавшие традиции Серебряного века и ОБЭРИУ, прошедшие аресты и ссылки: Иван Лихачев, Александр Энгельке, Эльга Линецкая, Татьяна Гнедич.
На эти семинары ходила Наташа и благодаря им познакомилась со своим будущим мужем Яковом Гординым.
А что у вас с Пастернаком происходит?
Сейчас, когда мир стал открытым, странно читать, что студенты-переводчики, да и вообще переводчики не выезжали практически никуда за границу. Наталия Леонидовна лишь в 1988 году впервые поехала по турпутевке в Италию. Хотя заграница в жизни молодой Наташи все же случилась. Поездка в 1959 году в Варшаву запомнилась тем, что было бедно и голодно. Но советских гостей кормили, а в ресторане на танец Наташу пригласил актер Богумил Кобеля, в СССР его знали по фильму, который в советском прокате назывался «Шесть превращений Яна Пищика». Богумил погибнет через год в автокатастрофе…
А еще на встрече с молодыми поляками советских спросили, что происходит с Пастернаком. И Наташа ощутила жгучий стыд за страну: «Говорить не хотелось, да и невозможно было».
Знакомство
Наташа Рахманова и Яков Гордин познакомились в те времена, когда будущий историк и соредактор «Звезды» писал стихи и переводил Вильяма Блейка, посещал семинар Эльги Львовны Линецкой. Однажды после семинара (это была осень 1962 года) вся компания отправилась к Косте Азадовскому (литературовед, переводчик, председатель Исполкома Петербургского ПЕН-клуба. — Прим. ред.), на улицу Желябова. За столом Наташа и Яков оказались рядом. Ушли они порознь, но периодически встречались, Яков провожал Наталию до Дома Адамини. На встречу нового, 1963 года Яков пригласил Наташу в Пушкинские горы — между геологическими экспедициями Гордин жил там, писал стихи. Приятельница Евгения Иванова была смотрительницей Тригорского, праздник отмечали у нее, было много народу, тесно, так что Наташе пришлось спать на столе. Было холодно, топили печь, которая плохо горела… Зато вокруг лежал заснеженный Тригорский парк.
Зимой 1963 года Наташа много жила в Репино на даче, переводила Вальтера Скотта, время от времени каталась на лыжах. Яков часто приезжал. А весной уехал в геологическую экспедицию в Заполярье на полгода, оттуда в письме сделал предложение Наташе и… получил отказ.
Яков Аркадьевич: Я предложил выйти замуж, а девушка сказала, что ей и так хорошо.
Наталия Леонидовна: А я привыкла сама по себе быть.
Яков Аркадьевич: Я вернулся из экспедиции, в 1963 году родился Алеша, и вопрос о замужестве/женитьбе решился сам собой. Я, конечно, был странный кандидат, и родители были не в восторге: у меня даже пиджака не было, я ходил в кожаной куртке. И когда пригласила меня девушка первый раз за семейный стол, я так и сидел в кожаной куртке поверх белой рубашки.
Свидетелями на свадьбе были поэт Виктор Соснора с тогдашней женой Мариной. Потом Соснора, работавший на заводе, приходил в гости к Якову уже в Дом Адамини, приносил маленькую. Яков и Виктор, устроившись на кухне, ее распивали, закусывая пельменями, к чему интеллигентная семья Рахмановых так и не привыкла. Яков Аркадьевич шутит: «Я, конечно, фраппировал тестя и тещу. А потом еще к нам нередко заходил Бродский, который громко читал стихи».
Наталия Леонидовна Рахманова первая перевела на русский язык книгу Рональда Руэла Толкина «Хоббит, или Туда и обратно».
«Это была совершенно неожиданная история. Наш приятель прозаик Игорь Ефимов однажды мне говорит: «У меня книжка такая оказалась, прочтешь? Тебе понравится». И мне книжка понравилась, понравилась просто безумно. О Толкине до этого я ничего не слышала. Но в Публичной библиотеке кое-что нашла о нем. Перевела две главы «Хоббита» и пошла с ними в «Детгиз», где редактором была дочка Шолохова Светлана Михайловна Туркова, которая мне сказала: «Так переводите дальше, напечатаем». И было послано письмо в Москву, что книга уже переведена, чтобы московские переводчики не перехватили инициативу.
Перевод «Хоббита» Наталии Рахмановой был опубликован в 1976 году в издательстве «Детская литература».
Алексей Гордин вспоминает: «Мама пересказывала мне «Хоббита» еще до издания, в 1974 году — в Вильнюсе, на вокзале, когда мы ждали поезда».
КСТАТИ
В Сети есть воспоминания Наталии Леонидовны о том, как она переводила «Хоббита»: «Как я работала над переводом? Пожалуй, принцип тут у меня был один: не русифицировать текст, и главное — имена. Когда я впоследствии решила почитать другие переводы, то, увидев Торбинса, Сумкинса, возмутилась и бросила читать. Для меня симпатичный Бильбо Бэггинс постепенно становится носителем гуманного начала, а в последней части и настоящим героем. Высокомерный воин Торин Оукеншилд с величественным именем — в русифицированном варианте Дубощит — стал напоминать научное название насекомого. Русские имена, вернее, клички снижали повествование, переключали совсем в другой план. Впоследствии некоторые взрослые упрекали меня в обилии трудных для детей иностранных имен и названий. От самих детей я этого не слыхала».
Перевод «Хоббита» был высоко оценен толкиноведами и лингвистами в Великобритании. А «Властелина колец» Наталия Леонидовна переводить отказалась: «Книга слишком большая и совсем другая».
…Мы говорили долго, но не сказали и малой части того, что можно еще рассказать. За рамками разговора осталось так много: и общие друзья Гординых, и переводы, и Коктебель со встречами с московскими друзьями, и Прибалтика. Уже выключен диктофон, и Наталия Леонидовна вдруг вспоминает, как после Коктебеля в Москве в маленькой квартире Николая и Марины Чуковских она, загорелая, прилегла на диванчик отдохнуть, зашел Корней Иванович, увидел ее и сказал своим выдающимся голосом: «Старика разорит на подарки».
СПРАВКА «НОВОЙ»
Самыми известными переводами Наталии Леонидовны Рахмановой, вероятно, являются две детские книги — «Хоббит» Д. Р. Р. Толкина и «Говорящий сверток» Дж. Даррела. Она перевела десятки произведений — фантастики, прозы, драматургии, детской литературы. Айзека Азимова и Клиффорда Саймака, Вальтера Скотта и Бернарда Шоу, Амброза Бирса и Герберта Бейтса, Джона Голсуорси и Натаниеля Готорна, Грэма Грина и Роальда Даля, Джерома К. Джерома и Дафну Дюморье, Герберта Уэллса и Гилберта Честертона, Уильяма Фолкнера и Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда, Редьярда Киплинга и Эдварда Форстера, Лемони Сникета и Дика Кинга Смита, Розмари Сатиклиф и Агату Кристи. Список неполон.